С феей меня познакомила рыжая. Фея была белокурой нимфоманкой с высокой пышной грудью и томно-мутными, чуть на выкате блестящими светло-голубыми глазами...С феей меня познакомила рыжая. Фея была белокурой нимфоманкой с высокой пышной грудью и томно-мутными, чуть на выкате блестящими светло-голубыми глазами. Даже голос у нее был манерный и тягучий, как бы-то она не говорила, а озвучивала какую-то нереалистично мультипликационную роль, поэтому нарочито кривлялась, картавила и завышала. Когда впервые в маленьком кафе я встретила ее, у нее на пояснице, ловко угнездившись и вжавшись в ее тело, уютно спало невидимое глазу нечто, сладострастно восторженное и очень горячее. Я видела подобное впервые.
Это в будущем мне еще предстояло встретиться с панком - странным, длинным, тощим и рыжим шаманом-самоучкой, весело и регулярно путающим нашу тонкую реальность и свои наркотический приходы. У шамана у левой ноги всегда сидело, как на привязи, «оно», вернее «это». Невидимая глазу, бесформенная, небольшая, нечем и никак не окрашенная сущность. Я сомневаюсь, что у нее были какие-то зачатки сознания, но одно она, похоже, усвоила твердо – у этой ноги часто кормят, поэтому «жить» надо здесь. Панк подкармливал эту сущность всем, что ему не нравилось энергетически или просто на ощупь. Тварька слизывала подчистую любую заряженность или эмоциональную окраску предметов. В присутствии панка с его питомцем даже скандала возникнуть толком не могло - весь негатив из окружающего пространства куда-то бесследно и быстро исчезал… Я регулярно «приглядывалась» к этой милой тварьке не без опасения, но, несмотря на то сколько она жрет, вроде бы, слава богам, она не росла. Панк вообще в своем сложном и тяжелом для существования доме, во время своих наркотических путешествий, расплодил и накопил огромное количество энергетических сущностей, разной степени затейливости, опыта и прожорливости. Откуда и как он их брал – ума не приложу, хотя для того чтобы понять это, я даже пыталась с панком вместе выходить в его « безтелесные путешествия».
Но, о панке позже, а на тот момент, когда я впервые встретила фею с ее ласковым паразитом, вжимавшимся в поясницу – я видела подобное впервые и я понятия не имела, что с этим делать. Наши с рыжей попытки просто счистить «это», заставили сущность еще сильнее вжаться в тело феи и мне стало от этого не по себе. Нужен был совет кого-то, если не опытного в этих делах, то хотя бы готового взять на себя ответственность за последствия своих советов.
Сфинксу всегда и постоянно было 17 помятых лет, с голодухи порой выглядящих ближе к 30. Вихрастый, русый, с большим выразительным ртом, телосложением худенького фавна и так же как у фавна распределенным шерстяным покровом, сфинкс был обаятелен и инфернален при этом до нереальности. Жил он в заброшенном монастыре в Альвертоне. Монахов там давненько уже не бывало и часть жилых зданий на территории монастыря достались разному интересному люду. Жили там художники, несколько музыкантов, один охотник-таксидермист, одна ведьма, пара нариков-шаманов и один вампир, он же по совместительству ведун и кладезь ответов на любые вопросы, которого и прозвали сфинксом. Был еще сфинкс замечательно и очаровательно зубаст. Помимо крупных, здоровых и красивых четырех клыков, у него было еще 28 крупных и здоровых белых зубов, а улыбаться он любил часто, открыто и во все 32 зуба. В серых и выдающих сомнительный возраст глазах сфинска всегда плясал азартный огонек, а еще он не мог жить без секса. Не раз за время нашего общения бывало, когда сфинкс жалобно приползал, клал буйную голову мне на колени и жаловался, как у него ножки болят, ручки болят, головушка раскалывается, во рту пересохло, потому что он уже сутки как ни с кем не трахался.
Ехать к сфинксу в Альвертон было решено автостопом.