А вот тоже тест)

Гадание на кангах. Узнайте что вас ждет.

***
Хе хе) Хороший, альфийский результат! Мне нравится)

@темы: Тесты

---

...

Фанатизм есть признак подавленного сомнения. Если человек действительно убежден в своей правоте, он абсолютно спокоен и может обсуждать противоположную точку зрения без тени негодования. (Карл Густав Юнг)

@темы: Размышления о всяком

---

Внезапно!

А мне в детстве часто снилось, что у меня на балконе живет лошадь

@темы: Про сны

---

Веня Д`ркин и замечательная сказка о тараканах

@темы: Видео

---

И опять о енотах!

@темы: Видео

---

Енотик мимими!

---

Дорогой дневник...

В начале лета город наводняли лягушата. Бурые, зеленые, черные, серые, розовые и оранжевые - они тысячами лезли из каждой лужи...

В начале лета город наводняли лягушата. Бурые, зеленые, черные, серые, розовые и оранжевые - они тысячами лезли из каждой лужи. Они ничего не соображали, никого не боялись и можно было выбрать понравившегося лягушонка, посадить на кончик пальца, где ему было предостаточно места, и разглядывать.
Внутри вала, у озера и вдоль реки каждый второй местный житель не мыслил жизни без рыбалки. У каждого дома сохли лодки, лодками же пестрели берега руки. Синие, красные, желтые, полосатые, длинные и деревянные, с аккуратными номерами на бортах. Можно, пока не видят хозяева привязанной у берега лодки, забраться на самый ее нос и смотреть в воду. В реке вода была темной, глубина – черной, а озеро просвечивало насквозь, и даже в самом центре можно было увидеть под собой, в глубине, белое песчаное дно и рыбьи спины на его фоне.
Речные берега утыканы были деревянными подмостками, маленькими и большими, широкими и узкими. Если лечь на такой мостик ничком и разглядывать илистое, темное речное дно у берега, можно было разглядеть снующих мальков, цилиндрики домов трубочников и раскрытые створки грузно «дышащих» речных мидий.
Речные мидии были здесь огромными и, если уметь правильно мариновать, вкусными, но самое главное – их было увлекательно «ловить». Для ловли мидии нужен был прочный и тонкий прутик, например ивовый. Лежа на животе на теплом от солнца деревянном мостике, нужно было высмотреть раскрытые створки мидии на дне. Подвести к ней кончик прутика осторожно, чтобы она не почувствовала движения воды, и ткнуть кончиком прута ей в раскрытое мягкое брюхо. От этого мидия резко захлопывалась и крепко повисала на пруте.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Красота)

18.07.2013 в 21:44

Пишет  Niou Masaharu:

Увидено было ЭТО

Надпись на плакате

"Проиграл пари. Буду стоять тут, как дурак, пока кто-нибудь из вас не позвонит по номеру (далее - номер телефона)"

Где: Санкт-Петербург, Невский проспект

---

Дорогой дневник...

В начале августа в Альвертоне наступал черед странных праздников...

В начале августа в Альвертоне наступал черед странных праздников. О многих я узнала уже позже, а с самого детства каждое лето я ждала Дня Нептуна. Здесь это был ежегодный праздник, и отмечался он почему-то в первую субботу после Ламмаса (1 августа), или же в сам Ламмас, если тот выпадал на выходные. Праздновали День Нептуна на озере.
Ранним-ранним утром на озерный городской пляж стекались дети, их родители и все прочие, кто ждал этого дня настолько сильно, чтобы прийти сюда прохладным августовским утром в такую рань. Многие приходили с биноклями или подзорными трубами, а дело было в том, что в 7 утра, от маленькой военной части, еле различимой на дальнем берегу озера, отходила большая деревянная ладья под красным квадратным парусом и с драконьей головой. С этого момента начиналось ожидание. Ладья скользила по глади озера неспешно, двигаясь вдоль берега, и останавливалась у поселков и пляжей домов отдыха. Часам к 11 груженая чертями и тритонами ладья доходила до городского пляжа Альвертона. Все, затаив дыхание, в тишине смотрели, как приближается к пляжу уже неумолимо судно с высокими бортами и вдруг, неподвижно стоящие на палубе черти высыпались за борт и начинались первые визги утаскиваемых в воду. Солдатики в этот день веселились на славу – утаскивали в озеро всех без разбору, и детей, и родителей и представителей полиции, призванных следить за порядком. И костюмы у них были просто волшебные – не странные люди в мочалке и гуталине бегали по берегу, а настоящие черти, черные, лоснящиеся, с рогами, хвостами и копытами! И когда пляж был захвачен, дети взяты чертями в плен, неосторожные родители связаны, с корабля важно и торжественно сходил сам Нептун, в пурпурном плаще, с длинной изумрудно-зеленой кудрявой бородой и в перламутровой короне. Шесть чертей подобострастно несли за ним плащ. Тритоны в воде трубили в трубы. Черти выносили ему трон, он садился и начинал судить, кого отпустить, а кого забрать с собой на корм рыбам и команде! О да… ради этого дня стоило ждать весь год и даже уже не было так обидно, что начало августа – это по сути конец лета в наших широтах.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Прекрасные коты!

---

Дорогой дневник...

Ближайший от моего дома монастырь был тогда почти разрушен...

Ближайший от моего дома монастырь был тогда почти разрушен. Жирно-красная кирпичная стена местами была провалена, кресты с крыш снесли, сами крыши почернели, а окна зияли провалами. Вся территория густо заросла терновником, лопухами, буйно цветущими кустарниками и возвышающимися над ними больными и старыми, скрюченными яблонями. Лет тридцать назад в этих помещениях располагалась бойня. Прилегающий к монастырю храм пострадал от пожара в прошлом и возвышался над окружающими садами и домиками черной, мрачной громадой, тянущейся к небу обгоревшим шпилем без креста. В одном из окон решетка была выломана, благодаря чему в детстве я регулярно забиралась внутрь. Вопреки мрачному виду этого храма – внутри было тихо, хорошо и легко. Храм, как и все, стоял на источнике и источник этот был уже давно ничем не запачкан. Думаю, его очистил пожар.
В храме жили вороны и летучие мыши. Роспись на стенах почти не сохранилась. Было интересно рассматривать еще проступающие на темной стене очертания странных и таинственных существ, совсем не похожих в полумраке и под слоем копоти на невыразительных и нереалистичных святых. А еще здесь было дивно хорошо петь. Если встать в центр, закрыть глаза и запеть – то следом как буд-то вступал многоголосый хор.
Я пела, сходу придумывая мелодию латинским стихам. Это звучало величественно и загадочно.
Это по крыше этого храма я ходила во сне.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

В мечтах о том дне, когда я высплюсь...

---

Дорогой дневник...

Леса вокруг мрачные и старые...

Леса вокруг мрачные и старые, выросшие на тонком слое почвы, над древними болотами. Грибов таких я нигде не видела даже. Растут из коры деревьев, ярко розовые, тонкие, на спиралью завивающихся ножках и, не поверите – очень вкусные, если с луком и маслом пожарить. А вот обычные подосиновики местные есть не велят. Говорят ядовитые они здесь. Есть в этих лесах город. По моим, столичным меркам, небольшой совсем. Несколько лет назад, когда случилась здесь перепись населения, в нем насчиталось 150 тысяч жителей. Назову я город этот Альвертон. Доехать туда было не сложно, нужно было лишь попасть туда однажды, чтобы понимать, куда ты едешь и зачем. Просто так туда никто и никогда не попадал. Да и что мудрёного в том, чтобы не заметить на трассе города протяженностью всего 3 километра.

С Альвертоном очень много связано в моей истории, в нем я провела немалую часть детства и юности, поэтому с рассказа о нем я и начну. Начинался город с реки. Многие считают, что с Озера, но это не так. Озеро существует само по себе, а вот река тесно связана с городом.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Обо мне

Мое летнее утро:


А это бусины, придуманные от отчаянной степени ничегонеделания. Мне настолько было внезапно нечего делать после работы, что я испугалась смерти мозга и начала делать первое попавшееся, потенциально красивое.

@темы: Размышления о всяком, Творчество

---

Дорогой дневник...

Монастырь, в котором жил сфинкс, находился в получасе ходьбы от моего дома, на самом краю города...

Монастырь, в котором жил сфинкс, находился в получасе ходьбы от моего дома, на самом краю города. Рядом с монастырской стеной, зеркальный и неподвижный, блестел на солнце большой пруд, полный ракушек, ужей и головастиков. В детстве я очень любила там бывать. На дне, заросшем разноцветными водорослями, если приглядываться долго, можно было различить очертания странных строений и русалочьих спин, мелькающих в несуществующей глубине. Говорят, когда монастырь был рабочим и в храме исправно служили службы, пруд не зарастал, и дно было песчаным.
За прудом, на холмах, пестрым одеялом раскинулись вишневые сады и разноцветные маленькие домики. Если идти до упора по узким улочкам, можно было выйти в нескольким небольшим круглым прудам, за которыми город заканчивался и начиналось бескрайнее, ярко-зеленое гороховое поле. В прудах жило огромное количество лягушек, которые производили несметное количество икры, и иногда казалось, что кроме этой икры в прудах этих больше ничего и нет. А по холмистому полю можно было идти бесконечно и оно не заканчивалось. Иногда заросли гороха сменялись васильками и ромашками, иногда поле пересекали оранжевые, глинистые борозды от колес какого-то невиданного транспорта, зачем то катавшегося в этих просторах. И была в этих полях одна очень приятная особенность, сколько бы ты ни шел вдаль, гоняя кузнечиков и бабочек, любуясь вкраплениями полевых цветов, чтобы вернуться обратно, нужно было лишь дойти до вершины ближайшего холма, и за ним уже видны были лягушачьи пруды.
Вход с проезжей улицы на территорию монастыря представлял собой старую, облупившуюся кирпичную арку, а за ней в тишине и неспешности росли старые липы.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Дорогой дневник...

В небольших окнах стекла были двойными и мутными, с пузырьками в толще и свет через них в дом проникал лениво, без рвения. Я садилась за стол всегда у окна. Локоть на подоконнике, чашка на столе, ноги на лавке. Лицо довольное, глаза счастливые. Я дома...

В небольших окнах стекла были двойными и мутными, с пузырьками в толще и свет через них в дом проникал лениво, без рвения. Я садилась за стол всегда у окна. Локоть на подоконнике, чашка на столе, ноги на лавке. Лицо довольное, глаза счастливые. Я дома.
Телефона у меня в Альвертоне не было, а сотовых не было еще в природе. В гости ходили без предупреждения, наобум. Не заставали в доме знакомого, шли к другому в соседний.
Мы с рыжей выпили чаю, отдыхая с дороги, повалялись на лавках, поглядели в потолок ошалело, чувствуя, как тело наполняется из многочисленных источников, как прорезаются чувства и возвращается острота ощущений. В первую ночь после приезда голова болит нестерпимо и ничем этого не унять - нужно перетерпеть.
Приехали мы рано, еще до полудня и впереди был целый день, но если мы хотели поговорить сегодня со сфинксом, нужно было спешить. Сфинкса имело смысл ловить до того как он уйдет в ежедневный обход города по сбору сексуального урожая, который плавно потом перерастал обычно в еженощный обход города по сбору урожая кровавого. Спал сфинкс очень мало и, насколько я знаю, не каждый сутки.
А еще, о сфинксе – он пел и выступал. Он писал изумительные песни и пел и оранжировал их так, что остаться равнодушной было нереально. Захватывали его песни обычно тоской, или странным, тягучим чувством неведанного, или холодом потусторонности, или же горячим привкусом азартной охоты. Я тоже пела тогда и тоже писала. Группа моя уже распалась, не пережив моего ведьмовства, но увлечение осталось. Это была еще одна наша со сфинксом общая тема.

Сто одиннадцать дней
Било солнце, слепил меня свет.
Сотня чтобы привыкнуть глазам,
Десять чтобы смотреть,
А один чтоб сказать:
Я знаю зачем я здесь.
Я знаю зачем я здесь.

Сто одиннадцать рук,
Подхватили меня без труда.
Сотня чтоб разорвать на куски.
Десять чтобы украсть,
А одни чтоб спасти.
Собрать по частям меня.
Собрать по частям меня.

Сфинкс(c)

А больше ни одного куплета из этой песни я не помню. И посмотреть негде. Не осталось ничего...

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Дорогой дневник...

Смеясь, ругаясь, оттирая руну пальцем, я поняла что приехала. Чтобы соскучиться по Альвертону мне всегда хватало нескольких дней. Дом нашелся быстро и легко, да и вообразить было уже невозможно, как можно не найти собственный дом на небольшом участке из двух параллельных улиц...

Смеясь, ругаясь, оттирая руну пальцем, я поняла что приехала. Чтобы соскучиться по Альвертону мне всегда хватало нескольких дней. Дом нашелся быстро и легко, да и вообразить было уже невозможно, как можно не найти собственный дом на небольшом участке из двух параллельных улиц.
Дом у меня был деревянный, на высоком фундаменте из белого кирпича. Фундамент треснул ровно посередине дома и постепенно теперь разъезжался, образуя расходящуюся из года в год щель. Земля здесь, у озера, внутри вала, хлюпала и текла. Почва была черна и пропитана водой. Любое здание уходило под землю лет за 30.
Мой двор каждый год исправно к маю зарастал по пояс неведомой травой, крапивой и чертополохом и я никогда не пыталась этому противодействовать. Крыльцо сгнивало каждый год и пару лет назад я перестала с этим бороться, поэтому к высоко расположенной двери вело несколько крутых кирпичных ступенек, накрытых досками.
Дверь вела на прямоугольную светлую веранду и кладовку к ней предлагающуюся. Летом я вытаскивала сюда стол. Весной и осенью здесь было слишком холодно для чаепитий.
Над дверью висела тяжелая старинная подкова и регулярно падала на злоумышляющие головы. Однажды я нашла воткнутый в мой порог по самую рукоятку нож – еще то было приключение его оттуда доставать так, чтобы не прикоснуться. Кто его воткнул я, кстати, так и не смогла выяснить.
С веранды синяя, крашеная масляной краской тяжелая дверь вела в сам дом. Комнат было две и были они просторными и прямоугольными. Стены деревянные, полы с потолками тоже. В гостиной – огромный овальный стол, две длинные лавки и кресло-качалка. На стенах, разумеется, нужные символы.
Хранитель дома жил в печи, и был нравом крут. Меня он не беспокоил никогда, а вот к гостям бывал суров. Когда я была ребенком, я делала из бумаги кукол и сжигала их в печи, представляя как кормлю этим огненного духа. Дух от такого обильного питания возник, окреп и охранял как умел дом и мое благополучие по сей день.
Чай почему-то здесь пить всегда было особенно вкусно. Пили крепкий, черный, с сахаром и сушками и казалось, что невозможно представить ничего вкуснее на свете.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Дорогой дневник...

Выходили мы с рыжей на рассвете, иногда и не спав перед этим всю ночь. На трассу выходить лучше всего было за городом, поэтому мы садились в переполненную утреннюю электричку и ехали, пока за перронами не начинали мелькать сады, домики и прудики...

Выходили мы с рыжей на рассвете, иногда и не спав перед этим всю ночь. На трассу выходить лучше всего было за городом, поэтому мы садились в переполненную утреннюю электричку и ехали, пока за перронами не начинали мелькать сады, домики и прудики.
Тот раз не был исключением. Из душной и тесной электрички мы вышли в молочный прохладный туман на незнакомую платформу, зажали в зубах по сигарете и принялись увлеченно дышать свежим воздухом, соображая в какой стороне проходит трасса до Альвертона.
Рыжая достала из кармана рюкзака шариковую ручку и нарисовала у себя на запястье руну дороги. Мы всегда путешествовали так. Перед дорогой наносишь руну, когда прибываешь в нужный город и сходишь с дороги – руну стираешь, чтобы не злоупотреблять. Я последовала примеру рыжей, нарисовала на своем запястье руну и дорога незамедлительно началась. Не успели мы сойти с платформы, как проезжавший мимо зеленый маленький автомобиль остановился. Пенсионер в очках спросил у нас сколько времени. Мы ответили и спросили не подвезет ли он нас до Альвертона. До Альвертона дачник подвести нас отказался, но на половину пути мы машину нашли. Разговаривали по дороге о подсолнухах. Смотрели в окно. Время летело быстро.
Вышли мы в красивом поселке, состоящем из огромных садов, маленьких домиков и одной настоящей, действующей церкви, от присутствия которой рядом у меня нещадно заломило зубы. Проверив, не стерлись ли руны, мы пошли неспешно вдоль трассы. Обсуждали фею, оставленную в Келаре и ждущую команды приезжать, обсуждали сфинкса, обсуждали плясунью и ее квартиру.
Плясунья была высокой, спортивной, гибкой девушкой без бровей и с телом похожим на резиновое. Она жила в Альвертоне в просторной двухкомнатной квартире, а так же она прекрасно, с удовольствием и в любое удобное ей время танцевала. Со сфинксом они имели одинаковую по непреодолимости зависимость от регулярного секса, тем не менее секса этого самого почти никогда друг с другом не творили, по всей видимости из-за того что казалось это им совершенно не спортивно и ни чуть не романтично. Зато в квартире плясуньи творилось порой такое, что даже мне иногда хотелось глаза закрыть на время. Ну и следует отметить, что плясунья была выдающейся фигурой в нашей странной компании – она ничего «такого» не видела и ничего «такого» не чувствовала. Совсем.
Для примера - однажды утром, в дверь плясуньи кто-то позвонил. Она была девушкой доброй и общительной и гостей, как правило, любила, поэтому радостно распахнула дверь и уставилась вопросительно на пришедшего. На пороге стоял молодой полицейский, медленно наливающийся красным и старательно вращающий глазами в попытке на чем-либо остановить взгляд. Одета была плясунья после утреннего душа в одно полотенце, и полотенце это было на волосах.
- Доброе утро. – Звонко и требовательно сказала она со строгостью в голосе, когда позвонивший в дверь так и не подал голос спустя полминуты. – Вы что-то хотели?
Полицейский, повернувшись всем корпусом в сторону стены коридора, стене объяснил сбивчиво что-то о том, что каких-то из соседей кто-то обокрал.
Плясунья нахмурилась от такой вопиющей неконтактности, обошла полицейского, чтобы стоять перед ним и спросила:
- И я могу вам чем-то помочь в связи с этим? …
Конца этой истории я не слышала. Но знаю, что впредь этот самый молодой полицейский стал периодическим гостем плясуньиной кухни – заходил попить чаю во время дежурства.
За обсуждениями подобных случаев нас застал, остановившийся рядом джип. За рулем оказался преподаватель арабского языка в одном из столичных вузов, уроженец экзотической страны, очень интересный и образованный собеседник. В разговорах о нумерологии мы провели оставшуюся часть дорогу и, душевно распрощавшись, вышли в центре Альвертона. До моего дома отсюда было рукой подать. По узким улочкам, внутрь валового кольца, к реке.
Было свежо, солнечно, с озера дул ветер, пальцы покалывало от невыразимой близости другого плана реальности. Мы прошлись по вершине вала и спустились, между двумя заросшими лилиями прудами на узенькую улочку. Свернув в сторону к реке, к реке же мы вскоре и вышли. Я остановилась и нахмурилась.
- Стоп. Мы прошли дом… - удивленно сообщила я рыжей. Еще бы не удивляться, когда вдруг заблуждаешься в попытке найти собственный дом, в котором живешь каждое лето много уже лет. – Я, кажется, не туда нас завела, пошли обратно…
Мы вернулись на улицу, и я повела нас к тропинке, по которой ходила регулярно и которая никуда кроме моего крыльца привести не могла. Тропинка оказалась перегорожена и вскопана. Я остановилась, потирая покалывающий висок.
- Что-то тут… не то. Не могу сообразить, как бы прости попроще… - пробормотала я смущенно, пытаясь привести разбегающиеся от изумления мысли в порядок.
Рыжая задумчиво оглядела улицу и виднеющийся поодаль вал и вдруг рассмеялась.
- Мы руны дороги стереть забыли, вот дорога и не кончается никак.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Дорогой дневник...

С феей меня познакомила рыжая. Фея была белокурой нимфоманкой с высокой пышной грудью и томно-мутными, чуть на выкате блестящими светло-голубыми глазами...

С феей меня познакомила рыжая. Фея была белокурой нимфоманкой с высокой пышной грудью и томно-мутными, чуть на выкате блестящими светло-голубыми глазами. Даже голос у нее был манерный и тягучий, как бы-то она не говорила, а озвучивала какую-то нереалистично мультипликационную роль, поэтому нарочито кривлялась, картавила и завышала. Когда впервые в маленьком кафе я встретила ее, у нее на пояснице, ловко угнездившись и вжавшись в ее тело, уютно спало невидимое глазу нечто, сладострастно восторженное и очень горячее. Я видела подобное впервые.
Это в будущем мне еще предстояло встретиться с панком - странным, длинным, тощим и рыжим шаманом-самоучкой, весело и регулярно путающим нашу тонкую реальность и свои наркотический приходы. У шамана у левой ноги всегда сидело, как на привязи, «оно», вернее «это». Невидимая глазу, бесформенная, небольшая, нечем и никак не окрашенная сущность. Я сомневаюсь, что у нее были какие-то зачатки сознания, но одно она, похоже, усвоила твердо – у этой ноги часто кормят, поэтому «жить» надо здесь. Панк подкармливал эту сущность всем, что ему не нравилось энергетически или просто на ощупь. Тварька слизывала подчистую любую заряженность или эмоциональную окраску предметов. В присутствии панка с его питомцем даже скандала возникнуть толком не могло - весь негатив из окружающего пространства куда-то бесследно и быстро исчезал… Я регулярно «приглядывалась» к этой милой тварьке не без опасения, но, несмотря на то сколько она жрет, вроде бы, слава богам, она не росла. Панк вообще в своем сложном и тяжелом для существования доме, во время своих наркотических путешествий, расплодил и накопил огромное количество энергетических сущностей, разной степени затейливости, опыта и прожорливости. Откуда и как он их брал – ума не приложу, хотя для того чтобы понять это, я даже пыталась с панком вместе выходить в его « безтелесные путешествия».
Но, о панке позже, а на тот момент, когда я впервые встретила фею с ее ласковым паразитом, вжимавшимся в поясницу – я видела подобное впервые и я понятия не имела, что с этим делать. Наши с рыжей попытки просто счистить «это», заставили сущность еще сильнее вжаться в тело феи и мне стало от этого не по себе. Нужен был совет кого-то, если не опытного в этих делах, то хотя бы готового взять на себя ответственность за последствия своих советов.
Сфинксу всегда и постоянно было 17 помятых лет, с голодухи порой выглядящих ближе к 30. Вихрастый, русый, с большим выразительным ртом, телосложением худенького фавна и так же как у фавна распределенным шерстяным покровом, сфинкс был обаятелен и инфернален при этом до нереальности. Жил он в заброшенном монастыре в Альвертоне. Монахов там давненько уже не бывало и часть жилых зданий на территории монастыря достались разному интересному люду. Жили там художники, несколько музыкантов, один охотник-таксидермист, одна ведьма, пара нариков-шаманов и один вампир, он же по совместительству ведун и кладезь ответов на любые вопросы, которого и прозвали сфинксом. Был еще сфинкс замечательно и очаровательно зубаст. Помимо крупных, здоровых и красивых четырех клыков, у него было еще 28 крупных и здоровых белых зубов, а улыбаться он любил часто, открыто и во все 32 зуба. В серых и выдающих сомнительный возраст глазах сфинска всегда плясал азартный огонек, а еще он не мог жить без секса. Не раз за время нашего общения бывало, когда сфинкс жалобно приползал, клал буйную голову мне на колени и жаловался, как у него ножки болят, ручки болят, головушка раскалывается, во рту пересохло, потому что он уже сутки как ни с кем не трахался.
Ехать к сфинксу в Альвертон было решено автостопом.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина

---

Дорогой дневник...

Поздней осенью я возвращалась в столицу учиться. Голова болела от непривычки первую неделю в большом городе. В том году осень была долгой, а я очень любила тогда октябрь...

Келарь

Поздней осенью я возвращалась в столицу учиться. Голова болела от непривычки первую неделю в большом городе. В том году осень была долгой, а я очень любила тогда октябрь.
У нас, ведьм, была в столице своя уютная небольшая компания. Мы были юными, бесстрашными и мы экспериментировали, очень порой рискуя. У меня был «чемоданчик скорой оккультной помощи», как я его называла, и пригождался он не реже пары раз в неделю. Смертник экспериментатор с «чемоданчиком скорой оккультной помощи» - так меня однажды назвали.
С рыжей я познакомилась в поликлинике, в самом начале октября. Я сидела, погруженная в свои мысли и разглядывала пол. Я не выношу больницы. Это было мучительное ожидание в очереди. Я подняла взгляд и увидела ее напротив – она смотрела на меня так же удивленно, как и я на нее. Действительно, выглядело безумием встретить кого-то вроде себя в таком месте. Мы улыбнулись друг другу, сказали «Привет» и ушли, знакомясь по дороге, забив на больницу. Через час мы уже курили некий хитрый и почти безвредный корешок в ближайшем парке. Было акварельно-ясно и серо и моросил дождик. Рыжая была рыжей, кареглазой, порывистой, маленькой, красивой, буйноволосой и удивительно солнечной ведьмой. В ее теплых глазах вечно бурлило что-то бесовское, веселое, крайне неразумное. Однажды, когда мы стали уже очень близки, в ответ на ее рассказ о том, как она, напившись с незнакомым колдуном, по случаю неудачного секса с едва знакомым вампиром, чуть не упала под поезд и потеряла важный оберег, я сказала «Боги берегут пьяных, детей и идиотов. Так что считай – тебе повезло втройне». Такая она была. И так, осенью, началась, без прелюдий, наша многолетняя и безоблачная дружба.

@темы: Дорогой дневник, Истории, Писанина